Новости – Общество
Общество
Конец Тоннеля
«Вымирающих деревень вы здесь не найдете». Нашли — в 8 км от райцентра. Фото: Татьяна Дубко
Как живет приморский поселок, который, по расчетам демографов, должен исчезнуть через 17 лет
3 октября, 2014 11:07
13 мин
К 2031 году население Приморья может сократиться на 200 тыс. человек. Такой прогноз 23 сентября опубликовал Приморскстат. По данным ведомства, деревни и поселки края опустеют на 26%. А некоторые населенные пункты и вовсе полностью вымрут.
«Русская планета» съездила в один из таких обреченных поселков.
Райцентр Надеждинского района — село Вольно-Надеждинское — находится буквально в полутора часах езды от Владивостока. Территория развивающаяся, к глухим уголкам края не относится. «Вымирающих деревень тут вы не найдете», — заверили нас в местной администрации.
Крохотный поселок Тоннель находится в 8 км от Вольно-Надеждинского, на противоположной от райцентра стороне федеральной трассы М–60. Он настолько неприметный, что даже в архивных хрониках администрации нет даты его основания. Историю Тоннеля связывают с началом строительства одноименного объекта на железной дороге — это 1914-1916 годы. В Надеждинском районе предполагают, что первыми поселенцами Тоннеля были строители. Позже на их месте поселились рабочие, обслуживающие железнодорожные пути.
Сегодня это почти безлюдная деревушка: от перрона станции с безликим названием «37-й километр» в горку идут всего две улицы. К двум многоквартирным баракам выводят столбы ЛЭП, покосившиеся от старости. Вокруг абсолютная тишина, на улице — никого. По данным всероссийской переписи населения 2010 года, в Тоннеле проживают 32 человека.
Марина и Андрей
Первого местного я обнаруживаю через 15 минут, перед этим поблуждав между дачными домами. Марина Вакулич — новосел, живет здесь меньше года. Переехала не от хорошей жизни: она — выпускница детского дома — до сих пор не может получить квартиру. Два года снимала жилье в Тавричанке — еле сводила концы с концами. Поэтому и решила вернуться, как говорит, «туда, где мать родила».
Сегодня Марина вместе с соседом Андреем Мининым наскоро переделывают хлипкий дачный домик под капитальное жилье.
– А че вы ездите? Вам скучно, что ли? — Андрей не очень-то приветлив. — Надо было пиво везти. Что ж вы? А мы бы баню затопили, в соседней комнате. Вы лучше напишите о том, как ей, сироте, государство хату законную не дает. Живет в шалаше, на даче. Так может, эти барыги шевелиться начнут.
По словам Марины и Андрея, жизнь в поселке замерла давно. Здесь нет и никогда не было ни школы, ни больницы, ни сельских клубов, ни своего почтового отделения. Письма и газеты раньше в Тоннель доставляли ежедневно. Почтальон приносила. Но когда она умерла, возить корреспонденцию стало некому. Из благ цивилизации здесь — сотовая связь и два магазина с заоблачными, по словам Марины, ценами. Продукты местные жители закупают впрок в соседних селах: Ключевом и Мирном. Как говорят жители, к ним неохотно едет даже скорая помощь.
– У мамки третий инсульт был. Я в четыре ночи им позвонила, — вспоминает Марина. — Так они два часа ехали. Мамка-то и померла. А еще перед этим по пять раз спрашивают по телефону: «Точно выезжать надо?» Как с таким отношением жизнь здесь строить? Я здесь вообще ничего делать не хочу. Руки сами опускаются.
За огород Марина, к примеру, действительно не взялась: территория под окнами забросана овсом.
– Мне тут скучно, общаться не с кем. Я себя ни в чем не нахожу. Отучилась на технолога, а без работы. Везде стаж нужен. Разве что дома готовлю. Вот и маюсь целыми днями. Со скуки сдохнуть можно. По вечерам, когда совсем невмоготу, картинки по пазлам раскрашивать стала. Но уж лучше так, чем в городе. Там за все платить надо. А тут за мусор не плотим, за воду тоже.
– Какое здесь будущее, — вторит Андрей. — Одно алкашье вокруг. Ну, правда, в последнее время люди все же стали приезжать. И не пердуны какие, а нормальные, сорокалетние. Ну, это так, на сезон жители. Скоро Тоннель в дачный поселок окончательно превратится.
Баба Поля
Баба Поля, по паспорту Полина Даниловна Якименко, словоохотливая, приземистая и очень проворная бабушка. Ей 76 лет, 36 из них она прожила в Тоннеле. Сегодня она — единственный старожил поселка. Живет в маленькой угловой квартирке в бараке на самом краю поселка. Следит за всеми, кто приезжает и уезжает.
В поселок она приехала с Украины, из Донецкой области. Сбежала с детьми от мужа. Работала «на тоннеле», потом стала старшим стрелком — так на железной дороге называют людей, сопровождающих ценные грузы.
Десятиквартирный барак, где живет баба Поля, заселен лишь на треть. Но так было не всегда.
– Ой, Новый год як мы отмечали! В кажду хату ходили. Я в цыганку нарядилась, гадала. Ой, было̀, было̀ все. Народу много было, все жили дружно, молодежи полно. И вот тут, — баба Поля показывает на пустырь за забором дома, — такой травы с нас ростом не было никогда. Все огородами занято было, чистенько всегда. Сейчас же все побросали.
– А почему?
– Помирает народ. Рожкова умерла, Панфилова умерла, Сафонова умерла, — перечисляет бывших соседей. — А дети не хотят здесь жить, вот дома и продают.
Как последний памятник цивилизации, напротив окон Полины Даниловны на пустыре стоят таксофон, спутниковая антенна и две солнечные батареи. Их установили еще при губернаторе Дарькине, «по какой-то программе», поясняет баба Поля. Только за все время она еще ни разу не видела, чтобы по этому телефону кто-то позвонил.
Пенсионерка рассказывает, что с каждым годом жить в Тоннеле становится сложнее. Центрального водоснабжения нет. Водой запасаются на колонке. Было такое, что водная скважина не работала почти год. Такие же перебои и с электричеством. Труднее всего зимой. В квартирах температура может упасть до двух градусов тепла. Спасают только печки.
У Полины Даниловны есть кошка Соня. Она мерзнет в Тоннеле сильнее всех: по породе Соня — донской сфинкс. Дорогая экзотическая кошка совсем без шерсти.
– Кошку на 14 февраля дочь подарила, — рассказывает Полина Даниловна. — Помню, принесла ее, а она махонькая, в руках помещается. Чем кормить-то? Сухое молоко разбавляла в пипеточке. И колбаски масенько пожую и даю. Крыса, и все! Она горячая, я от нее и греюсь.
Корм для Сони и двух собак, которых тоже держит баба Поля, в поселке не продается. Проехать 8 км до Вольно-Надеждинского — проблема. Маршрутных автобусов нет, электрички ходят нерегулярно.
– Одна в шесть утра, вторая почти в одиннадцать. А обратно только на семь вечера.
Но даже при таких условиях покидать Тоннель пенсионерка не собирается. И у детей, в городе, жить не хочет. Говорит, прикипела.
– Вот огородный сезон к концу подошел, дачники по городам разъедутся. Совсем пусто станет. Плохо видеть, как все исчезает. Люди спиваются. С того барака дружили с мужиком, так он запил. Запил, и не здороваемся теперь, хоть и в одном ауле живем. Молодежь тоже выпивает. Страшно… страшно. Но свое, родное.
Выходя от бабы Поли, снова натыкаюсь на Андрея и Марину.
– Что, скучно у нас? А вы к еврею нашему сходите, — советует Андрей. — Он в другой стороне живет. Коттеджик себе двухэтажный построил.
– Почему еврей?
– Спиртягу самодельную из-под полы продает, — разъясняет Андрей. — Два раза в полицию обращался. Бесполезно.
– Кстати, спирт у них такой странный, — добавляет Марина. — От него все в округе как спичка становятся. Душу, что ли, из них вытягивает.
Вера Михайловна
«Еврей» Валерий приехал в Тоннель 10 лет назад. Выстроил на зависть соседям двухэтажный дом за высоким забором. Для тещи — Веры Михайловны Черевковой.
Во дворе стоит трехметровая елка: посадили, как только приехали. Каждый Новый год ее наряжают для внуков. Есть площадка для детей и маленькая пристройка — домик для правнуков. Родные к Вере Михайловне приезжают отдыхать.
– Я же раньше работала инспектором по пожарной безопасности, — рассказывает Вера Черевкова. — Три года на электричке ездила на работу. Вниз к перрону пешком ходила. Знаете, зимой так жутко! Дома стоят, а людей в них нет. И только фазаны из-за кустов вылетают. Пугали меня постоянно. Вот зять купил курей и сказал дома сидеть, хозяйством заниматься.
Кроме кур, Вера Михайловна держит еще и кроликов. И загородная жизнь ей нравится: чистый воздух, тишина, домашнее мясо и яйца.
– Мы, знаете, сюда тоже не на готовое приехали. От старой хозяйки, бабульки, нам развалины достались. Двор был, как тайга: кругом трава да деревья. Мы порядок навели, обустроили, дом утеплили, воду провели, электричество сделали. Желание работать — это главное. Так и в глуши можно прижиться. А в бараках живут надеждой. Я лично придерживаюсь поговорки: человек красит место.
Вынужденные поселенцы
Сами местные надеются на беженцев с Украины. Именно с ними связывают пусть и небольшие, но перемены в жизни поселка. В начале сентября стало известно, что 88 переселенцев начали обживаться в единственном кирпичном двухэтажном здании Тоннеля — бывшем общежитии для работников. Местные считают, что именно благодаря украинцам изменился маршрут единственного школьного автобуса: до этого никогда за всю историю поселка он не поднимался выше площадки у перрона. А сейчас детей забирают на подъезде к общежитию.
– Нас спрашивают постоянно, особенно дети: «Это вы беженцы?» И пальцами тыкают. Но это так, беззлобно получается, — рассказывает живущая в двухэтажке Лиля Азарова.
Местные уже даже предлагают украинцам работу: огород вскопать или по хозяйству помочь. Для беженцев, не оформивших еще документы, это пока единственный способ заработать деньги. В остальном переселенцы уповают на помощь государства. Администрация Надеждинского района обещает еще месяц их кормить и обеспечивать крышей над головой. А дальше им придется платить: по 250 рублей с человека за сутки.
Но украинские семьи боятся приморской зимы. Как оказалось, общежитие не рассчитано на холода: в комнатах нет даже батарей. С трудом удалось восстановить и остальные коммуникации: первая партия приезжих помогала местному сантехнику привести в порядок канализацию и водопровод. В первый раз новоселы Тоннеля помылись только через 5 дней после заезда.
– Про нас тут в местной газете знаете что написали? — выкрикивают мужчины из толпы, которая собралась у дверей общежития поговорить со мной. — Что у нас и сауна, и бассейн. Прям шикарные условия. Хотите, мы вам покажем, что это за условия?
Меня ведут в подвал: там у переселенцев общественная ванная комната. В едва освещенном помещении, где гуляют сквозняки, оборудовано несколько квадратных метров под душевую. В соседней комнате — бойлерная: с труб течет вода, прямо на оголенную проводку. В самой дальней комнате — тот самый «бассейн». В свете от фонарика (электричество не работает) видны очертания пустой кафельной чаши и нависших над ней сталактитов из плесени.
Но даже с такими условиями украинцы готовы мириться. Говорят, все можно починить и вернуть в нормальное состояние. Многие семьи охотно согласились бы осесть в Тоннеле. Только вот Надеждинский район в программу переселения соотечественников не включен, а значит, вероятнее всего, на постоянное проживание эмигрантов здесь не оставят.
***
Уже второй год на 9236-м километре участка железной дороги «Уссурийск — Владивосток» идут работы по реконструкции тоннеля. Пока они не завершены, жизнь в поселке теплится. Тут хотя бы регулярно чистят дороги. Но к концу 2014 года строители планируют покинуть объект.
– Поселок мы не относим к вымирающим, — говорит РП специалист администрации Надеждинского района по вопросам градостроительства и земельных отношений Александра Марьина. — Хоть он исторически и считается одним из самых маленьких в районе. По генплану, до 2032 года запланировано максимально возможное расширение территории, увеличение жилой зоны.
Через 15 лет в поселке, по генплану района, численность населения должна вырасти: с 32 до 50 человек. Прогноз этот, кажется, более чем оптимистичный.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
