Новости – Общество
Общество
Язык тела
В основном владивостокцы отдают предпочтения нательным надписям. Фото Валерии Белоус.
Корреспондент РП узнавала, что «бьют» на своем теле жители Приморья
29 мая, 2014 14:40
11 мин
Дверь в тату-салон открыта. Темный коридор. Очень крутая многоступенчатая лестница. Предо мной заходит девушка и медленно начинает подниматься. Останавливается.
– Передумали? — спрашиваю я незнакомку.
– Немного волнуюсь. Но раз записалась, надо идти, — громко выдохнув, улыбнувшись, она пропускает меня вперед и заходит следом.
Мы попадаем в яркое, оформленное в сине-желтых тонах помещение. На диване сидит бородатый мужчина и листает журнал с эскизами. Перед ним на журнальном столике еще десятки разноцветных папок с эскизами. Над входной дверью телевизор транслирует тематическую передачу. Звука нет, но из соседней комнаты раздается тяжелый рок и жужжание, напоминающее треск бормашины. Администратор просит надеть нас бахилы.
Пришедшая со мной гостья уходит с мастером в другой зал. Я остаюсь в приемной с учредителем тату-студии Леонидом Бурковым. Он занимается этим искусством почти 15 лет. На его теле несколько крупных картин, и он знает все, что связано с миром тату.
– То, что развивалось в Москве десять лет назад, до нас начинает только доходить, — рассказывает мне собеседник. — Тем не менее, рост в сфере тату-бизнеса во Владивостоке стал хорошо заметен в последние пять лет. Связано это с получением профессиональных навыков местными мастерами за рубежом и доставкой оборудования из США. Раньше, например, иглы мы покупали в Китае, и они напоминали нам своей скрюченной формой обычные вилки. Сейчас, конечно, такого нет.
В студии у Леонида четыре мастера по татуировкам. Работают с утра до девяти вечера. Почти все с художественным образованием. Кроме них есть профессиональные врачи — они делают пирсинг и татуаж. Начальник шутит: «У нас медиков больше, чем на квадратный метр в больнице».
– Но одно дело рисовать карандашом на бумаге, и совсем другое — нанести тату на тело человека. Поэтому были случаи, когда кого-то приходилось увольнять за профнепригодность. Впрочем, сейчас они неплохо изрисовывают городские дома или стены, — говорит Бурков.
– А где можно научиться наносить нательные рисунки? — спрашиваю я.
– Есть специальные курсы, где каждый может ознакомиться с общими правилами этого искусства, однако все тонкости мастерства человек усвоит только на практике, а также получит знания у более опытных коллег. Хорошего татуировщика можно сравнить с мудрецом кунг-фу — человеком, который не просто увлекается спортом, но видит в этом свой жизненный и философский путь, — уверяет Леонид и переключает внимание на пришедших гостей.
По разговору становится понятно: одна из женщин здесь не первый раз. Только вчера она ушла из студии с «набитой» рукой, как сегодня вернулась за надписью для живота. Все слова на испанском — про любовь к жизни и ангельский оберег.
– Вот, эту фразу хочу, — клиентка показывает свой телефон встречающему ее в синих штанах хирурга мастеру.
– Так, давайте тогда шрифт посмотрим. Пойдемте со мной, — пригласил он ее в мастерскую.
Я спрашиваю у Леонида, как современное общество относится к татуировкам.
– Реакция больше одобрительная и нейтральная, чем укоризненная. По крайней мере, сейчас у людей появилось понимание, что татуировки наносят не только уголовники. Но еще совсем недавно существовал жесткий стереотип: считалось, что «забивать» тело могут только «зеки». Впрочем, доля правды в этом была. Ведь само понятие «наколка» связано со способом нанесения рисунка в тюрьме, где осужденные используют ручную машинку и в буквальном смысле накалывают себе рисунок, — поясняет мой собеседник и провожает меня в комнату, где происходит весь творческий процесс.
Трое из четверых художников заняты работой. Клиентам от 25 до 35 лет: парень с черно-белым рисунком на всю руку, одна девушка с дельфинами на спине и другая — у нее на шее появляется цветной скорпион. И все это — в небольшой комнате. Звук машинок перебивается идущим на компьютере фильмом и перешучиванием коллег. Стены рабочего кабинета расписаны так же, как и тела всех мастеров — продуманно и натуралистично.
В комнату заходит взрослый мужчина в рубашке и классических брюках. Я было решила, что руководитель, но нет — тоже клиент. У него есть темные рисунки на спине и красочные на руках. В салоне «забивается» уже несколько месяцев, впереди — не меньше.
– Клиенты у нас разные бывают, — говорит мне один из мастеров. — Бизнесмены, студенты, бабушки.
Мой собеседник, мастер тату-студии Александр Шарави, наносит татуировки с 14 лет. Сначала себе «набивал», потом открыл домашнюю студию. Но последние три года работает здесь.
– Порой с молодыми идти на контакт удобнее, чем со взрослыми людьми, — продолжает Александр. — Особенно сложно с теми, кто гонится за модой и отказывается слушать советы мастеров. Девочкам же проще объяснить, что не стоит наносить «грациозную кошечку», как у предыдущих моих двадцати клиентов, чем втолковать это сорокалетней женщине. «Ведь можно подобрать вариант красивее той же кошечки, но только в другом стиле», пытаюсь я донести. Но нет, женщина хочет ту картинку, которая запомнилась ей еще в двухтысячных. И не переубедишь, что уже никто так не «бьет».
По словам мастера, в основном владивостокцы отдают предпочтения нательным надписям. Самый популярный язык — латынь. Часто люди просят набить фразы «никогда не сдавайся, «только Бог может меня судить» и другие изречения, похожие на статусы в социальных сетях.
– И в основном люди делают такие тату не для себя, а напоказ, — включается в разговор напарник Александра Денис Бачурин.
Ребята добавляют, что несмотря на «декриминализацию» татуировок, некоторые до сих пор боятся, что их выбранный рисунок в переводе на тюремные понятия будет означать нечто непристойное. Поэтому они выбирают обычные узоры вместо любимого лотоса, например. Страх, что с них «спросят», заставляет клиентов уступать своим предпочтениям, — говорит Александр.
Мастер «добил» скорпиона. Обмотал пленкой шею клиентки и стал наводить чистоту на рабочем столе.
– Все в соответствии с сантребованиями, — улыбается он.
Убирается мастер очень ловко. Пара минут и стол чист — на нем нет ничего, кроме двух флаконов с разными растворами. Тюбики все в барьерной защите. Мусорное ведро заполнено колпачками и одноразовыми иглами.
– Помню, как девушка попросила набить ей фамилию мужа. В паспорте она оставила свою, зато для тела решилась на изменения. Потому супруг за это пообещал подарить ей машину за миллион, — пока не пришел очередной клиент, Александр рассказывает истории из своего опыта.
– Как-то заказли нам рукав в традиционном японском стиле. Он потянул примерно на 70 тыс. рублей. Это было перекрытие двух немаленьких тату, которые клиент сделал ранее в другой студии. Еще делали рисунок на всю спину. Он вышел на 75 тыс., — вспоминает Александр Шарави.
Перерыв у мастера небольшой. Через 10 минут под иглой уже оказывается черноволосая девушка. Он обматывает пленкой выступ на стуле, похожий на подлокотник. Напевает какой-то знакомый ему мотив. Просит клиентку дать ему руку. Протирает ее специальным раствором и на весу начинает шариковой черной ручкой что-то на ней писать.
– Это называется «фри-хенд» — свободное творчество, — комментирует мастер. — Девушка мне просто показала надпись, а я уже сам наношу шрифт, какой мне больше по вкусу.
На вопрос о значении фразы и как она переводится с французского, клиентка отвечать не стала. Сказала только, что цитата «жизненная». Два года назад она хотела оставить на себе знак бесконечности, но потом подумала, что это будет слишком банально.
– Именно рисунок я не очень хотела «бить». Как посмотрят на меня люди, если я буду работать в фирме? А надпись можно. Хотя меня все отговаривали, — объяснила она свой выбор.
– В зеркало посмотри, — закончил работу ручкой Александр.
– Да, прикольно! — не вставая с места, обрадовалась гостья.
Мастер надевает перчатки. Оборудование уже подготовлено. На шнур от машинки надет одноразовый пакет. Александр распаковывает новую краску и достает новую иглу.
– Я думала, будет больнее, — говорит девушка, когда машинка начинает двигаться по ее коже.
– Так говорят 98% посетителей, — смеется мастер.
Пока Александр «бьет», я обращаюсь к Денису Бачурину. Его клиентка должна прийти через час. Парню 22 года. У него есть «корочки» штурмана-судоводителя, но уже несколько лет он расписывает узорами тела людей. Любовь к живописи у него была всегда и двумя годами ранее он решил показать свои рисунки тату-мастерам. Так его приняли в салон и стали обучать технической стороне.
Одна из последних работ Дениса — объемные буквы «VL», внутри которых мастер изобразил символы Владивостока: вантовые мосты, фуникулер, железнодорожный вокзал. Идея была совместно продумана с его другом, он же — клиент.
У парня, как и у всех его коллег, расписано тело. Но мастер признался, что одну татуировку на руке он хочет «перебить». Фраза «долг, честь, свобода», по его мнению, была ошибочной. Значение слова «долг» вдруг проявилось перед ним совсем с другой стороны.
– Кредитов много, — смеется Денис.
– А от клиентов не приходилось слышать жалобы? — спрашиваю я.
– Жалобы бывают. И психи у нас бывают. Серьезно, те, что на Шепеткова лечатся (По этому адресу во Владивостоке находится психиатрическая больница. — Примеч. ред.), — отвечает Денис.
– А истории про заражения вы знаете?
– Был у меня один «опасный» клиент, — вспоминает собеседник. — Он пришел, мы поговорили о его задумке. И тут он мне выдает: «У меня гепатит». Страшно, конечно, стало. Я спросил, где подхватил. Тот честно сказал, что первые свои тату делал в подвальных условиях, болезнь как результат.
– Ты не отказался от него?
– Нет. Был, как всегда, в плотных перчатках. Но переживал. Вроде напрасно, раз живой, — спокойно заключил Денис.
Я прощаюсь с мастерами. В приемной в очереди толпятся люди.
– До скорого, — раздается мне в ответ.
«Прощай» не говорят. Как правило, все, кто пришел в тату-студию однажды, обязательно возвращаются.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
